ПЕРВЫЙ ВИЗАНТИЙСКИЙ ГУМАНИЗМ. Замечания и заметки об образовании и культуре в Византии от начала до X века

Поль Лемерль

 

 

Никогда нельзя дать слишком много рекомендаций изучать тексты; это кратчайший, безопаснейший и самый приятный путь для учености любого рода; занимайтесь этим в первую очередь; перебирайте тексты вновь и вновь.

 

Ла Брюйер, Характеры: О некоторых навыках, 72

 

Привносить новое — это не значит прилагать к известным фактам какую-нибудь общую, с виду оригинальную, идею; это значит точно их истолковывать, и особенно факты, полученные из первых рук.

 

Антуан Мейе

 

 

Введение

 

 

Византия за свою долгую историю знала два «гуманизма»: [1] гуманизм эпохи до крестовых походов, начало и первый расцвет которого в IX-X веках соотносятся на Западе еще с эпохой тьмы, едва прорезываемой краткой вспышкой «каролингского возрождения»; и гуманизм эпохи Палеологов XIII-XV веков, предвозвещенный и подготовленный еще при Комнинах, [2] для которого, напротив, встает вопрос о контактах с Западом,

 

 

1. Мне небезызвестны споры, прежние и недавние, по поводу терминов «гуманизм» и «возрождение» и относительно двусмысленности этих понятий. Не вступая в дискуссию, я употребляю эти слова в их обыкновенном смысле и широком значении, поскольку трудно обойтись без них, и поскольку они хорошо передают то своеобразие, которое в ранний период являет Византия в этом отношении перед лицом Запада.

 

2. В области гуманизма и, обобщая, проявлений цивилизации, как и в других областях, становится все более ясно, что не 4-м крестовым походом знаменуется подлинный разрыв, и что, напротив, эпоха Комнинов теснее связана с последующим, нежели с предыдущим периодом. Именно в течение полувека, в 1025-1081 гг., который разделяет смерть Василия II и приход к власти Алексея I, подготавливаются или уже порой происходят великие перемены, которые вскоре изменят самое устройство Византии. Многие аспекты данного вопроса обсуждались в докладах, представленных на XIII Международном конгрессе византийских исследований (Оксфорд, сентябрь 1966 г.); см. Proceedings этого конгресса, изданные J. M. HUSSEY, D. OBOLENSKY и S. RUNCIMAN (Oxford Univ. Press, 1967).

 

3

 

 

4

 

о влиянии, оказанном и испытанном с той и с другой стороны, и об истоках того, что мы называем Возрождением. Именно этот последний гуманизм, увенчанный великими именами Гемиста Плифона и Виссариона, ставший популярным благодаря образу греческого ученого, бежавшего от турецкого завоевания, сжимая в руках драгоценные рукописи, был наиболее изучен, [3] хотя его подлинную историю — историю ученых и их рукописей до их прибытия на Запад — еще предстоит написать. Возьмем только один пример из области гуманизма в полном смысле слова — филологии. Фундаментальные работы А. Турына о текстах греческих трагиков вращаются вокруг Триклиния, Мосхопула, Плануда, Фомы Магистра, Хортасмена; но с какими текстами были знакомы эти филологи последних столетий Византии, как не с теми, которые им передали предки из IX-X веков? И что могли бы они сделать, если бы те, за три, четыре, пять столетий до них, не собирали бы страстно, не спасли бы и не истолковали то, что сохранилось от наследия древней Греции?

 

Итак, если мы хотим подняться до истоков и добраться до основополагающих данных по этому вопросу, нам следует изучать условия и особенности именно того, первого, возрождения. При этом правомерно будет установить границу до X века, когда энциклопедические начинания соответствуют

 

 

3. Как пример проявления интереса к этому второму византийскому гуманизму, я приведу две статьи: Г. М. ХАРТМАНН, «Значение греческой культуры для развития итальянского гуманизма», ВВ 15 (1959) 100-124, и Н. HUNGER, «Von Wissenschaft und Kunst der frühen Palaiologenzeit», JÖBG 8 (1959) 123-155. Полезно проконсультироваться с книгой D. J. GEANAKOPLOS, Greek Scholars in Venice (Cambridge, Mass., 1962), a также со второй частью — «Byzantium and the Renaissance» — его сборника, озаглавленного Byzantine East and Latin West (Oxford, 1966). Многочисленные полезные сведения содержатся в работах A. PERTUSI; из последних см. Storiografia umanistica е mondo bizantino (Palermo, 1967) (Istituo Siciliano di Studi Bizantini e Neollenici, Qaderni 5).

 

 

5

 

уже другим потребностям и другому умонастроению, а также отчасти другим текстам и рукописям, которые — по крайней мере, некоторые из них, — разрезанные и расчлененные на excerpta, не были переписаны и утратились. [4]

 

Что касается самой проблемы, которая имеет много аспектов, достаточно простой констатации с указанием ее сущности и значимости: начиная с VI-го, если не с V-то, до IX века было переписано очень мало греческих рукописей и, быть может, ни одной рукописи литературного характера; всё едва не погибло, а многое действительно погибло; то, чем мы обладаем, было спасено в IX-X веках в Византии и Византией. [5] С какой целью? Каким образом?

 

Чтобы попытаться ответить, необходимо сначала точно осознать этот многовековой перерыв в эллинской культуре.

 

Надеюсь, мне поверят, если я скажу, что я долго колебался, перед тем как сдать в печать эти страницы. Исследовать широкую, едва изученную область — значит обречь себя проложить всего лишь несколько тропок через густые дебри. Опираться на зачастую малодостоверные источники, обескураживающие своей разбросанностью, — значит подставлять себя под риск совершить много ошибок. А касаться, в силу необходимости, множества вопросов — значит вызвать столько же критики. [6]

 

 

4. С этой точки зрения, Константин VII, который лишь частично спас тексты, которые он заставлял собирать (ср. с участью труда римских юристов, итогом великого юридического начинания эпохи Юстиниана), плохо выдерживает сравнение с эпохой и трудами Фотия, Арефы и т. п. К счастью, он никак не касался сочинений собственно литературных и для них движение, начатое в предыдущем веке, продолжилось.

 

5. За исключением нескольких счастливых папирусных находок; но здесь идет речь о случайно вещественно сохранившихся античных документах, а не о сохранении живой традиции в течение Средних веков.

 

6. (Add.) Когда заканчивалась печать этой книги, я узнал, что в Dumbarton Oaks проходил (в апреле-мае 1971 г.) коллоквиум по теме «Византийские книги и ученые». Его Акты будут опубликованы, и я предполагаю, что там как раз можно будет найти сообщения, сделанные I. ŠEVČENKO («Producers of Byzantine Literature and their social Status»), N. WILSON («Books and Readers in Byzantium»), J. IRICOIN («Centres de copie et bibliothèques»), С. MANGO («Availability of Books, A.D. 750-850») и т. д. Не сомневаюсь, что тогда будет уместно привнести в данную работу много добавлений и поправок.

 

 

6

 

Итак, я не претендую на то, чтобы предложить нечто большее, чем «замечания и заметки», строительные камни для менее несовершенного сооружения, которое однажды возведут другие. Я решился на "это, чтобы не разочаровывать совершенно тех, с кем мне довелось работать, и нескольких друзей, чье содействие было для меня драгоценным.

 

Среди них в первом ряду назову Шарля Астрюка. На протяжении этой книги не раз будет видно, чем я ему обязан. Пусть он найдет здесь свидетельство моей дружеской признательности за эту помощь и за свое постоянное внимание.

 

[Previous] [Next]

[Back to Index]